Неточные совпадения
Лариса. Что вы говорите! Я мужа
своего, если уж не
любить, так хоть уважать должна; а как могу я уважать человека, который равнодушно сносит насмешки и всевозможные оскорбления! Это дело кончено: он для меня не существует. У меня один
жених: это вы.
Начал гаснуть я над писаньем бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в книгах истины, с которыми не знал, что делать в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше половины
своего дохода и воображал, что
люблю ее; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на вечерах, в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному
жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как другие…
О царь!
Спроси меня сто раз, сто раз отвечу,
Что я
люблю его. При бледном утре
Открыла я избраннику души
Любовь
свою и кинулась в объятья.
При блеске дня теперь, при всем народе
В твоих глазах, великий Берендей,
Готова я для
жениха и речи
И ласки те сначала повторить.
Мать, в
свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не
любит; что она
своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для
своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в
свои, ни в крестьянские, а все предоставила
своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою
любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не
любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она
своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла
жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Помутилися ее очи ясные, подкосилися ноги резвые, пала она на колени, обняла руками белыми голову
своего господина доброго, голову безобразную и противную, и завопила источным голосом: «Ты встань, пробудись, мой сердечный друг, я
люблю тебя как
жениха желанного…» И только таковы словеса она вымолвила, как заблестели молоньи со всех сторон, затряслась земля от грома великого, ударила громова стрела каменная в пригорок муравчатый, и упала без памяти молода дочь купецкая, красавица писаная.
Большов. Знай, сверчок,
свой шесток! Не твое дело! Ну, Липа! Вот тебе
жених! Прошу
любить да жаловать! Садитесь рядком да потолкуйте ладком, а там честным пирком да за свадебку.
— А что хочет. Да, я думаю, это полезно и ей. Ведь ты не женишься на ней? Она подумает, что ты ее забыл, забудет тебя сама и меньше будет краснеть перед будущим
своим женихом, когда станет уверять его, что никого, кроме его, не
любила.
Gnadige Frau первая и с заметным удовольствием выпила
свой бокал; она очень
любила, когда сочетавались брачными узами талант с талантом, что и было ею высказано
жениху и невесте. Выпил также и доктор, но только совершенно молча, так что это заметил Егор Егорыч.
«Чего бог не дал, того негде взять», часто говаривала она сама, и признавая разумность такой мысли, она покорилась бы
своей судьбе; но, к несчастью, страстная, восторженная любовь Алексея Степаныча, когда он был
женихом, убедила ее, что он способен пламенно
любить и вечно
любил бы ее точно так же, если б не охладел почему-то в
своих чувствах…
Все проезжающие вообще не
любят сидеть долго на станциях; но для влюбленного
жениха, который спешит увидеться с
своей невестою, всякая остановка есть истинно наказание небесное.
Темной ночки Елисей
Дождался в тоске
своей.
Только месяц показался,
Он за ним с мольбой погнался.
«Месяц, месяц, мой дружок,
Позолоченный рожок!
Ты встаешь во тьме глубокой,
Круглолицый, светлоокий,
И, обычай твой
любя,
Звезды смотрят на тебя.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я
жених ей». — «Братец мой...
Анет не засунула
своего жениха; она его, вместе со всеми подаренными конфетами, прибрала далеко, в самый потайной
свой ящик, имея в виду со временем показать их какой-нибудь задушевной приятельнице и вместе с тем рассказать, что эти конфеты подарил ей один человек, который
любил ее, но теперь уже не
любит, потому что умер.
В первый раз спросила она себя: так ли много
любит она
жениха, чтоб бросить для него дом родительский; точно ли маменька будет счастлива, если она не полюбит Ардальона Семеныча так сильно, как следует жене
любить своего мужа?
Варвара Михайловна, которая бог знает почему не благоволила к Наташе до совершенного ее возраста, а с некоторого времени, также бог знает почему, начинала ее горячо
любить, которая даже не замечала прежде необыкновенной красоты
своей дочери и только узнала о ней по тому впечатлению, которое Наташа стала производить на всех мужчин, Варвара Михайловна после двух предложений от таких блестящих
женихов, вдруг почувствовала материнское тщеславие и особенную нежность.
— На ветер лаять все можно, — отвечал Яков Иванов, — а коли человек в рассудке, так он никогда сказать того не может, чтоб госпожа наша внучки
своей не
любила всем сердцем, только конечно, что по
своей привязанности к ним ожидали, что какой-нибудь принц или граф будет им супругом, и сколь много у нашей барышни ни было
женихов по губернии, всем генеральша одно отвечала: «Ищите себе другой невесты, а Оленька моя вам не пара, если быть ей в замужестве, так быть за придворным».
— Сама тех же мыслей держусь, — молвила Дуня. — Что красота! С лица ведь не воду пить. Богатства, слава Богу, и
своего за глаза будет; да и что богатство? Сама не видела, а люди говорят, что через золото слезы текут… Но как человека-то узнать — добрый ли он,
любит ли правду? Женихи-то ведь, слышь, лукавы живут — тихим, кротким, рассудливым всякий покажется, а после венца станет иным. Вот что мне боязно…
«Кстати же, Вознесенский
любит ее… — оправдывал я
свой внезапный отъезд, едучи домой. — Он ранее меня начал вертеться около нее и уже считался
женихом, когда я с нею познакомился. Не стану ему мешать!»
— Она не женщина, а девица… О
женихах, небось, мечтает, чёртова кукла. И пахнет от нее какою-то гнилью… Возненавидел, брат, ее! Видеть равнодушно не могу! Как взглянет на меня
своими глазищами, так меня и покоробит всего, словно я локтем о перила ударился. Тоже
любит рыбу ловить. Погляди: ловит и священнодействует! С презрением на всё смотрит… Стоит, каналья, и сознает, что она человек и что, стало быть, она царь природы. А знаешь, как ее зовут? Уилька Чарльзовна Тфайс! Тьфу!.. и не выговоришь!
У меня Арлетта была… гувернантка еще, при жизни благодетелей, — тут черные глаза подернулись туманом, — так она
своего жениха, что ждал ее в Париже, вот
любила!
Когда мне рассказали все, я подошел и поцеловал его руку, бледную, вялую руку, которая никогда уже больше не поднимется для удара, — и никого это особенно не удивило. Только молоденькая сестра его улыбнулась мне глазами и потом так ухаживала за мной, как будто я был ее
жених и она
любила меня больше всех на свете. Так ухаживала, что я чуть не рассказал ей о
своих темных и пустых комнатах, в которых я хуже, чем один, — подлое сердце, никогда не теряющее надежды… И устроила так, что мы остались вдвоем.
В старой драме Лир отказывается от власти, потому что, овдовев, он думает только о спасении души. Дочерей же он спрашивает об их любви к нему для того, чтобы посредством придуманной им хитрости удержать на
своем острове
свою любимую меньшую дочь. Старшие две сосватаны, меньшая же не хочет выходить не
любя ни за одного из ближних
женихов, которых Лир предлагает ей, и он боится, чтобы она не вышла за какого-нибудь короля вдали от него.
— Да-с. По-моему, совершенно нелепо: из-за того, что где-то в другом городе с студентами обошлись бесцеремонно, — выпроваживать из аудитории тех, кто пришел по
своей обязанности читать лекции. Резких споров я не
люблю и не стал бы с вашим
женихом препираться об этом, задним числом; но и особенного геройства я в этом не видел и не вижу! А по пословице:"лес рубят — щепки летят"; увлекись я тогда вместе с другими — и меня бы водворили на место жительства.
Она, может быть, и
любит вас, но в то же время боится
своего жениха…
Неизвестно, без умысла ли он не сказал
своего имени служителю, встретившему его на террасе, или с умыслом, по случаю бывшего у него с Адольфом шуточного спора, что невеста примет за
жениха постороннего человека, следственно, забыла Адольфа и перестала его
любить.
— А то, что сказал. Ты думаешь, что все слепцы и не видят, что ты, считаясь
женихом младшей сестры, без памяти влюблен в старшую и не можешь даже этого скрыть. Княжна Лидия Дмитриевна в невинности
своей чистой души безусловно верит тебе. Берегись, чтобы у нее не открылись глаза. Она слишком сильно тебя
любит — это открытие может убить ее.
Она еще любезнее, еще доверчивее в обращении со
своим женихом; в простосердечии невинной любви она только что не говорила: видишь, Адольф, несмотря на долгую разлуку, я
люблю тебя по-прежнему!
Когда она постепенно все более и более стала привязываться к
своему жениху, стала, как ей, по крайней мере, казалось, все более и более
любить его, она стала яснее понимать и чувство к ней Якова Потаповича, и кроме жалости к нему, в ее уме и душе появилось безграничное уважение, почти благоговение перед этим чувством.
Конкордия Васильевна
любила своего мужа, если можно назвать любовью увлечение
женихом, которого знают без году неделя и говорят «да» пред алтарем, принося клятву в вечной верности.